В нашем доме детям не разрешалось
Терапевтическая проза
Однажды Эрнест Хемингуэй поспорил, что сможет написать самый короткий рассказ, способный растрогать любого. Он выиграл спор:
Несчастье выглядит как угодно.
Сумерки, семь утра, раздражение на губе,
Постоянное грызущее недовольство,
Постоянно растущий вес, постоянная планка,
Жило было на свете Нечто. Оно тихонько жило в глубине души. И, в общем-то, никому не мешало.
Время имеет запах.
Создать машину для индивидуального путешествия во времени очень просто. Это должна быть герметичная кабина с возможностью выбора любых, абсолютно любых ароматов. И самыми часто используемыми, самыми затертыми кнопками на клавиатуре такои? машины будут, я уверена, не самые приятные запахи. Время счастья порои? пахнет буднично и неромантично.
– Ууууууэээээуууууыыыыыы, – рыдала я, растягивая рот во все стороны и трясясь.
Женщина по ту сторону стола была спокойна, лицо неподвижно, только руки плавно скользили вокруг магического шара.
– Значит, ты хочешь, чтобы он пришел? – голос звучал глухо и загадочно. По поверхности шара пробегали разряды электричества.
Я мелко закивала:
– Ну, не просто пришел… пусть проявит свою любовь по полной программе! – А ты не пожалеешь?? – она вдруг повысила голос, и он отразился от стен. Магический шар вспыхнул.
– Нет, нет, пожалуйста… – Ну, смотри! – это прозвучало очень зловеще, но я не обратила внимания.
– Сколько я Вам должна, дорогая провидица Валентина? – восторженно лепетала я.
– Сейчас – нисколько, – она неожиданно перешла на шепот. – После сочтемся…
Я поскакала в салон – надо быть во всеоружии! В машине включила приемник. Мужской срывающийся голос задавал вопрос маститому психологу:
– Меня зовут Максим… понимаете, я люблю одну девушку, но не знаю, что мне делать… – И ваш вопрос?.. – пробасил психолог.
– Как мне выяснить, хочет ли она?
– Как, как! – сказал психолог. – Сядь да покак!
– Он был до того маститый, что в эфире ему позволялось всё. – Надо просто прийти и спросить!
– Прийти, прийти!!! – экстатически возопила я и включила поворотник.
После салона ехала расслабленная, хотелось тишины, любоваться закатным небом… я подняла глаза от дороги. С билборда на меня смотрел он, в одной руке – розы, в другой – бархатная коробочка, и надпись: «Дорогая! Прости!»
– О как, – засомневалась я. – а это точно мне? У него дорогих-то много…
Но следующий билборд развеял мои сомнения. Там было мое фото из соцсетей и хэштег #ритаятебялюблю. И сердце, пронзенное стрелой.
– Что-то слишком, – слегка затосковала я, попробовала отвлечь себя музыкой, но не тут-то было.
Со всех каналов несся ко мне нежный привет любви, и я выключила приемник.
-Так, ну ладно, – поднимаясь домой, я сделала дыхательные упражнения и взяла себя в руки, – вот приедет – и посмотрим.
Раздался звонок в дверь. Сердце затрепетало. За дверью стоял доставщик цветов. К цветам была приложена карточка: «Любимая, лечу!». Ну «любимая» – это уж точно я, и адрес вот мой.
Опять звонок. Вот теперь он! Нет, это был мексиканский квартет, который спел бесаме мучо прямо на лестничной клетке. Стали открываться двери и старушечьи голоса спрашивали, что происходит. Допели, ушли. А меня от всех этих переживаний сморило. Но не тут-то было. Потом мне доставили мои любимые пирожные, потом – Вдову Клико в серебряном ведерке. На улице была ночь.
Я схватила телефон. Написала: «Какого черта? Почему не идешь сам??».
Ответ был кротким и обстоятельным: «Малыш, не злись. Я понял, что мне надо тебя увидеть. Это было как озарение. Но я сейчас в Берлине, восстанавливал отношения с женой. Уже лечу, скоро буду!».
На душе было погано, но я опять заснула – я вообще люблю ночью поспать, и это всегда мешало моей личной жизни.
В 4 утра пришел, наконец, он. Стоял на пороге, такой сверкающий, такой прекрасный, а рядом стояла его мама. Она мрачно посмотрела на меня и процедила:
– Он без меня идти боялся.
Я в ужасе захлопнула дверь и стала писать смс провидице Валентине: «Валентина! Умоляю! Верните все обратно! Вознаграждение гарантирую!»
Автор: Маргарита Варламова
Один мужчина, обремененный мамой, маминым мужем, двадцатилетним браком, женой, видимостью бизнеса в Берлине, пятью работами, четырьмя детьми, свекровью, занявшей его заяюшкину избушку, а также великовозрастным бойфрендом своей старшей дочери, вдруг решил в оставшиеся от этого хозяйства 5 квадратных сантиметров своей жизни втиснуть целую МЕНЯ.
Поначалу он спрятал свое хозяйство за занавесочкой, чтобы не шибко меня испугать, и принялся меня уговаривать на разные лады. Раскинул передо мною прямо-таки радужные перспективы – будет у нас и то, и то, заживем, мол, как царь с царицей, в любви и неге, да еще и за границей.
Женское сердце – не камень, а, скорее, пломбир. А разум – вообще фруктовое за 7 копеек. Под действием сих пылких речей они растаяли, и я полезла в указанную мне щель, и попыталась там устроиться с комфортом, как Алиса после сеанса вентиляции веером в домике Кролика. Наружу торчали и руки с красивым маникюром, и ноги сорокового размера. “Это ничего! – весело сказал он и постучал меня колотушкой по затылку. – Главное, чтобы голова поместилась”. Было мне жарко, и душно, и я там ворочалась. “Ну-ка, не ворочайся! – прикрикнул он. – Остальным мешаешь!” “А че делать? мне тут тесно! тело затекает!” И я стала тихонько пытаться пространство расширить.
“Ах, ты так?” Его возмущению не было предела. Он сузил отведенные мне 5 см. И тут из своей мышиной щели я увидела, что, кроме многочисленного семейства, тянущего к нему руки, как Гелла к шпингалету, он отягощен и многими болезнями, а на голову надел такую огромную корону, что аж стоит шатается. Впрочем, возможно, он шатался, потому что был, как всегда, под газом.
Надо сказать, что к этому времени я уже достаточно употела – воздуха было маловато. И вот, вследствие употения и неуклонного сжимания стенок пространства, я вылетела оттуда, как пробка из бутылки. Лечу, смотрю назад, и думаю – как я там вообще поместилась со своими 73 килограммами? А он мне грозит с земли кулаком и кричит: “Ты еще пожалеешь!”. А я лечу, подо мной деревья и реки, и другие мужчины зазывно машут зонтиками.
Марианна Воробьева
Я узнала: не существует ада
для тех, кто ложится спать, не помыв посуду.
Те, кто курит,
необязательно рано умрут от рака легких.
Далеко не все,
кто плохо учился в школе,
станут кассиршами в винно-водочном магазине.
А еще
можно подглядывать в карты соседа,
если он не видит.
Я узнала: не существует рая
для тех, кто кормит грудью детей до года.
Не опаздывать в школу еще не значит
стать в итоге умным или счастливым.
Грубость, вежливость или задумчивость –
не дорога в вечность, а просто такие свойства.
А еще
недостаточно знать наизусть всего Пастернака,
чтобы счастливо выйти замуж.
Я узнала: не существует рая
для тех, кто ложится спать, не помыв посуду.
Я узнала: не существует ада
для тех, кто кормит грудью детей до года.
Существует только моя соседка Оксана,
курящая и кормящая.
Вежливая, смешливая, не моющая посуду,
медалистка, отличница, мать-одиночка,
страстная поклонница Пастернака.
Я встречаю ее в винно-водочном магазине,
где она, сутулясь, сидит на кассе
и учит английский.
Всегда здоровается, всегда улыбается,
помнит имя моей собаки,
предлагает таблетки от кашля,
позавчера обсчитала меня на полтинник
и пожелала хорошего вечера.
У прилавка играет ее старший сын Мстислав
по кличке ребенок, по фамилии не с кем оставить,
по характеру стоик, по призванию террорист,
по зодиаку — лев.
Он играет на виолончели
и низкие звуки
долетают до неба, близкого в это время
всем посетителям
винно-водочного магазина.
Автор Victoria Reicher
– Ну, здравствуй.
Хромая, кривая и облезлая старуха в лохмотьях щерилась беззубым ртом.
Прекрасная принцесса изумленно вскинула бровь:
– И вам не хворать, конечно. А вы кто?