Мой рабочий кабинет находится приблизительно между двумя ведущими вузами страны. Поэтому студенты этих вузов- мои привычные гости.
Перед Новым годом в городе все делали уборку.
В нашем доме детям не разрешалось
Автор книги «Колумбайн» — о том, как массовое убийство в американской школе влияет на подростков по всему миру
Дети – это когда ты как будто попадаешь под поезд метро, который тебя сбивает с ног, тащит, швыряет об стенки тоннеля, размазывает по рельсам, и ты такой летишь и думаешь: «А ведь можно же было отойти от края платформы».
Зачем сопротивляться если можно отдаться и получить удовольствие?)) Ну да, мы нация повернутая на детях. Вся жизнь крутиться возле них , любимых засранцев.
Всем известно, что по-настоящему хорошая мать должна иметь рога и синий хвост, только так и никак иначе.
Так вот.
Наша первая ночь с новым мужчиной началась прекрасно! Я была влюблена по уши, у меня была новая стрижка — невероятно удачная, эпиляция всего, новое шоколадное кружевное белье — я редко когда чувствовала себя настолько красивой и желанной! Но применить все это я не успела, потому что в соседней комнате проснулся и заплакал мой трехлетний сын.
Он, видимо, подхватил какой-то желудочный грипп, потому что, когда я подбежала к его кроватке, он стоял, перегнувшись через решетку, и его рвало на пол. В темноте на скорости я поскользнулась на его рвоте, упала, сильно ударившись спиной и головой, растянулась вдоль кровати — и сына продолжило рвать уже на меня. Простите.
Именно такую картину увидел мой муж (тогда еще будущий, но не буду затягивать интригу), когда через несколько секунд забежал в детскую на звук падения. Я вся в кудрях, кружевах и рвоте на полу. Зареванный трехлетний мальчик в соплях, слезах и той же рвоте — и это вместо романтической ночи, зажигательного секса, и на что там еще надеются мужчины в такие моменты.
А дальше будущий муж поступил следующим образом: достал грязного, мокрого и несчастного сына из кроватки, прижал к себе, и, воркуя что-то успокоительное, понес его в ванную. Вернулся уже с чистым, почти успокоившимся мальчиком, завернутым в большое полотенце. Я за это время успела отмыться в кухонной раковине и переодеться.
Из-за болезни сын спал очень плохо и нервно; муж, тогда еще совсем-совсем недавний знакомый, до утра носил его на руках, утешал и укачивал. Собственно, тогда, наверное, все было решено про нас и наши отношения: он оказался лучшим мужем и лучшим отцом как для сына, так и для дочки, которая родилась у нас через несколько лет.
Наверное, я поняла бы это и без того происшествия с желудочным гриппом, но так это случилось быстрее и нагляднее.
Я абсолютно уверена, что выходить замуж с ребенком — гораздо легче, чем без него.
Возможно, чисто арифметически у тебя будет меньше поклонников и вариантов, зато все эти мужчины будут однозначно хорошими людьми. Скажем так: способными на безусловную любовь и принятие. С большим запасом этой самой любви. Меньше количество, но лучше качество.
Я не имею в виду того, что эти мужчины специально ищут женщин с детьми, они просто умеют любить и женщину, и детей, если они у нее есть.
Когда ты юна, прекрасна,успешна, у тебя все в жизни хорошо, и ты сулишь одни радости и удовольствия — очень сложно отличить хорошего человека от того, кто не очень. Ты всем нравишься и для всех хороша. Все тебя любят, и все с тобой почти принцы.
Например, одна моя знакомая девушка — воплощение всех женских достоинств и практически идеал женщины. Ей двадцать семь, она голубоглазая блондинка с модельными параметрами, выпускница МГИМО, обладательница МВА, карьеры и зарплаты, которые выходят далеко за пределы среднестатистических.
Она ироничная, легкая, живая и просто по?человечески добрая девушка. К тому же у нее полная, счастливая и поддерживающая ее семья. Кажется, что это такой случай, который называют «одна на миллион».
Примерно также думал и ее жених: такой же молодой, красивый, успешный и настроенный на семью англичанин. Все складывалось, как в сказке! Он прилетал к моей подруге на каждые выходные, они вместе летали в Англию, чтобы выбрать хорошенький домик в пригороде Лондона, в котором они проживут всю жизнь и воспитают своих будущих детей.
Он был идеален, влюблен по уши, готов на тысячи романтических глупостей ради ее улыбки, ее очень любила его семья, а он очень нравился ее родителям.
А потом мама моей подруги заболела раком груди. Ничего трагичного: болезнь обнаружили очень рано, быстро и аккуратно прооперировали, обещали стойкую ремиссию и минимум еще двадцать лет полноценной жизни. Жених, вроде, был рядом, слал поддерживающие смски, желал здоровья… Но через неделю после новости сказал, что серьезно все обдумал, почитал литературу, понял, что рак груди — это генетически обусловленное заболевание.
И в общем, он не хочет жениться на женщине, которая рано или поздно заболеет этим самым раком. Прости-прости, но, надеюсь, ты оценишь мою честность.
Понимаете? Свадьба уже была назначена, кольцо с огромным бриллиантом подарено, не случись этого рака у ее мамы, то моя подруга могла бы узнать об этакой принципиальной позиции своего будущего мужа — только через много лет, когда была бы не настолько юна, независима и здорова, как сейчас.
Именно поэтому я жесткий противник идеи того, что «сначала пусть он полюбит меня, насладится всеми радостями совместного существования, а потом уже, когда он никуда не сможет деться, я покажу ему ребенка».
Я знаю женщин, которые даже не говорили своим мужчинам о тому, что у них есть дети! Как-то к слову не приходилось! Или детей долгое время скрывали, отправляя к бабушкам, дедушкам или бывшим мужьям. Мужчины про них знали, но так… теоретически.
Все подобные истории, которые я видела, заканчивались очень печально. Или мужчина довольно быстро уходил, потому что не мог смириться с таким внезапным изменением семейной ситуации. Или на ребенка всей семьей давили, заставляя делать вид, будто его на самом деле вовсе не существует. Ну, или он должен был стать идеальным, образцово-показательным экземпляром, совсем не доставляющим хлопот новому мужчине мамы.
В любом случае ребенок в такой семье оказывался третьим лишним, а лишний человек делает нестабильной и хрупкой любую семейную систему.
Я заметила, что если не воспринимать собственного ребенка как «недостаток, понижающий твои шансы на брачном рынке», то он таковым не воспринимается и окружающими.
Один мой приятель — плейбой, миллионер, шовинист и циничная сволочь, который долгие годы не хотел детей — даже своих, не то, что каких-то чужих — однажды до помутнения рассудка влюбился в женщину почти на десять лет старше.
Она была умна, умопомрачительно красива, и у нее была дочь Маша пяти лет. Он стал совершенно невыносимым! При каждой встрече он брал тебя за пуговичку и без остановки рассказывал, какая Маша умница, чудо, совершенство, как она рисует, как она поет и танцует! Как она шутит — представляешь, такой маленький ребенок и уже такое тонкое чувство юмора? Как она пользуется ножом и вилкой — редкие взрослые люди обладают такими прекрасными манерами! Когда друзья напоминали ему все прошлые шутки про женщин с приплодом, мой приятель рассудительно отвечал, что он говорил про других, обычных детей. А такая умная, воспитанная и приятная девочка — лучшая реклама ее мамы.
Впрочем, сама мама многое сделала для того, чтобы у моего приятеля появилось это ощущение, например, на первом свидании она попросила научить ее дочь кататься на велосипеде.
Как можно не полюбить человека, которого ты только что научил кататься на велосипеде?!
Собственно, чем больше вкладываешь в какого-либо человека, тем больше его ценишь и любишь. А в отношения с женщиной с ребенком мужчине обычно приходится вкладываться гораздо больше. К этому, конечно, не все готовы. Но тот, кто готов, обычно оказывается тем самым, лучшим на свете.
Текст: Алина Фаркаш
ВИКТОРИЯ РАЙХЕР: ДЛЯ МАМ С ЧУВСТВОМ ВИНЫ…
Есть проблемы, которые известны всем, то есть очевидно существуют. Страдающий ими имеет право на свое страдание. А есть проблемы, которые не определены и не признаны, поэтому в обществе их как будто нет.
“Скажите, в каком возрасте начинается удовольствие от ребенка?”, – волнуется растерянная мама двухмесячного сына. Годовалого. Трехлетнего. Пятилетнего. “Скажите, когда я перестану так страшно от него уставать?”,”Скажите, когда прекращается непрерывное напряжение, пока ребенок не спит?”, “Скажите, все это когда-нибудь пройдет?”
Когда Венди появилась на свет, родители долго совещались, как им быть – то ли оставить ее, то ли кому-нибудь отдать.
– Я очень устаю от Катерины , – рассказывает М. с грустной складочкой на лбу. – Её нетрудно кормить, купать, укладывать. Но мне дико скучно. Целыми днями я маюсь и жду, когда придет муж и меня отпустит. Потом убегаю к компьютеру и реву.
Пеппи была еще крошечной девочкой, лежала в коляске и так ужасно кричала, что никто не решался к ней подойти.
– Мне повезло с Давидом! – гордится А. – Он спокойный, веселый, удобный. При этом я совершенно не понимаю, что с ним делать. Повозились на кровати, попыхтели, покричали как сова. Две минуты прошло. Походили по комнате, посмотрели в окно, пожужжали пчелой. Еще две минуты. Пощекотали пятку, сфотографировали носик. Десять секунд…
— Вот у тебя, мама, есть папа; и Боссе с Бетан тоже всегда вместе. А у меня — у меня никого нет!..
– Антон меня просто бесит, – удрученно признается К. – Он медленно ест, плохо растет, редко улыбается, косолапит. И ничего не запоминает! Я терпеть не могу показывать пальцем и сто раз повторять: “Это – кошка”. А уж игра в ку-ку…
(Рыдания на галерке. О, вечный родительский бич – игра в ку-ку…)
Джейн, и Майкл, и Джон, и Барбара Бэнкс (не говоря уже об их маме) нуждаются в самой лучше няньке с самым маленьким жалованьем, и немедленно!
Симптомы бывают разные – скука, напряжение, усталость, раздражение, злость. Мама изматывается от общения с ребенком, “вынимается” до дна, все время мечтает куда-нибудь деться. И тут же чувство вины накрывает бедную маму: раз мне не нравится проводить время с собственным ребенком, я — плохая мать.
(Чувство вины – ультимативный спутник современного родительства. Не удалось хотя бы раз почувствовать себя негодной матерью – считай, зря рожала).
Однако, размышляет мама из-под чувства вины, дети есть не только у меня. Зачем-то же люди их заводят! Вряд ли только ради вечного напряжения, тоски и беспокойства. А не пойти ли мне к подружкам или в интернет? С оптимистичным вопросом: “Когда все это изменится?” или пессимистичным “Это когда-нибудь изменится вообще?”.
К сожалению, поскольку проблемы формально не существует, окружающие сразу начинают ее отменять.
– Не печалься, ты просто устала. Начнешь высыпаться – все изменится.
(Ребенку четыре года, с двух он перестал просыпаться по ночам. Зато начал спорить с каждым словом).
– У тебя послеродовая депрессия! Так она и выглядит, быстро к психиатру!
(У одной женщины послеродовая депрессия длилась двадцать восемь лет. Значит ли это, что дело было именно в ней?)
– Все нормально, все так живут. Привыкнешь.
(Если бы все так жили, человечество перестало бы размножаться).
– У меня тоже так иногда бывает! Увидишь, скоро это пройдет!
(Вот эти – именно те, у кого “так” не бывает никогда).
Для родителей, у которых от природы все иначе, подобной сложности в принципе не существует (поэтому ее навскидку так легко разрешить). А те, кого годами укачивает в той же лодке, чаще молчат. Потому что стучащее в голове “не надо было заводить ребенка” озвучить нелегко, а главное – бессмысленно: отчаявшийся собеседник это уже сто раз сказал сам себе.
* * *
Я не стану концентрироваться на вопросе, надо или не надо было заводить уже родившихся детей. Ребенок – не самоцель родительского воплощения, а просто еще один человек. Рановато думать, нужна ли миру личность, которой на момент раздумий сравнялось четыре года. А главное – даже решив для себя “напрасно я завела Адама”, никакая мама не сможет родить его обратно.
При этом, многосерийная драма «Рожденные обратно» день за днем разворачивается в многих семьях. Главную роль в ней играют измученные родители, не получающие от детей ни малейшего удовольствия (две минуты с утра и поцелуи в ванночке не в счет), уставшие до слез, измученные чувством вины, а главное — не понимающие, что с ними происходит, почему именно с ними, и что тут делать вообще. Родить ребенка обратно, это ясно. Подарить его бабушке. Дождаться, пока он вырастет и уедет (всего каких-то двадцать лет). Сдохнуть. Все?
* * *
Существует понятие “эмоциональное подключение”: внутренняя потребность в чем-то или ком-то, удовольствие от его существования, ощущение его эмоциональной ценности, не требующей технических доказательств и дающей постоянный приток душевного тепла. Можно определить эмоциональное подключение как смысл или наполненность. Оно может возникать по отношению к профессии, животным, искусству, книгам, любому событию или явлению. У многих такое возникает по отношению к детям. Но, к сожалению, не у всех.
В интернете бродит смешной текст, как надо готовиться к беременности. Там предлагают вешать на живот мешок с песком и каждый месяц досыпать в него килограмм, через девять месяцев снимать с себя каким-то интересным способом, а потом ночами ставить будильник, чтобы носить в темноте тот мешок на руках и петь ему колыбельные песни. Далее в том же духе, знающие люди плачут от смеха.
С теорией все понятно. Вряд ли кто-нибудь всерьез соберется год просыпаться ночами к мешку с песком, а потом пожалуется, что сгоряча спустил его в мусоропровод — значит ли это, что ему опасно заводить детей?
На практике, вне эмоционального подключения общение с ребенком дается тяжелее, чем таскание мешка. Мешок с песком не плачет по ночам, не сучит толстыми ножками и не похож на дедушку. А главное, мы ничего не обязаны чувствовать по отношению к нему.
Слово «подключение» здесь не случайно. Люди, явления и процессы, к которым мы эмоционально подключены, являются для нас источником энергии и сил. А то, чем мы вынужденно занимаемся без подключения, больше вынимает силы, чем дает. И родители, которые жалуются на бесконечную усталость, чувство вины и ощущение бессмысленности от общения с детьми, на самом деле жалуются на отсутствие эмоционального подключения к своему ребенку.
* * *
Если ребенок и правда сложный, это отчасти объясняет отсутствие удовольствия — хотя еще неясно, где здесь курица, а где яйцо. Но ребенок может быть абсолютный душка. Здоровый, веселый, красивый, да ему пять месяцев, о чем вы говорите вообще. То есть все хорошо. Почему же тогда так плохо? Я урод? Или мне все это показалось? Ведь ни у кого такого нет!
Проблема не в том, что так нельзя. Проблема в том, что так не бывает. Признания «мне не нравится мой ребенок», «меня раздражает мой ребенок», «я не чувствую радости от ребенка» автоматически означают в глазах окружающих, что кто-то здесь ненормален.
Родители, живущие с ребенком вне эмоционального подключения, знают: им НЕ показалось. В их отношениях с ребенком нет и не было того, что считается в обществе неизбежной «нормой».
Родители, счастливо живущие с ребенком внутри эмоционального подключения, знают: норма выглядит именно так. А как иначе? Оно же приходит само собой.
Образуется твердая почва отсутствия диалога. За нормой стоят конкретные примеры, общественный договор, а заодно европейская литература. За отсутствием эмоционального подключения не стоит ничего, потому что его не бывает.
Бывают только растерянные родители без этого самого подключения. Зато с детьми.
* * *
В этом месте мне важно определить несколько базисных вещей.
Первое. Эмоциональное подключение к ребенку — отнюдь не гарантированная часть родительства. У кого-то оно есть. А у кого-то — нет.
Возникает оно, действительно, само собой. Не возникает — тоже само собой. От характера, желания или поведения родителя это не зависит. От характера, желания или поведения ребенка – тоже.
Эмоциональное подключение — не заслуга, а его отсутствие — не вина родителя или ребенка. Просто так бывает.
Второе. Эмоциональное подключение и любовь — не одно и то же.
Те, у кого оно есть, не видят разницы. Для них эмоциональное подключение течет из любви и в любовь впадает. А вот те, у кого его нет, прекрасно знают: можно очень сильно любить ребенка, быть готовым отдать за него жизнь и правую руку, вкладывать массу сил и денег, при этом брать сверхурочные и оплачивать няню, лишь бы не остаться с ним лишний день наедине.
Подмена понятий в данном случае по-настоящему опасна: нелюбовь к ребенку в наши дни и считается, и ощущается неприемлемой. Чувство вины разъедает несчастных родителей, которые принимают отсутствие эмоционального подключения за отсутствие любви.
На самом деле, с любовью у большинства родителей все в порядке. Любовь к ребенку как раз вполне является природным инстинктом — просто выражаться она может по-разному. Даже когда мне открыто говорят «я не люблю своего сына», я склонна переводить это как «мне очень тяжело добраться до моей любви к нему». А вот «тяжело добраться» как раз и связано с отсутствием подключения к ребенку — а значит, и со способностью ощутить любовь.
Третье. Эмоции подключаются или не подключаются одновременно с появлением ребенка. В первый год еще возможны сдвиги: влияют гормоны, шок и недосып. Но в целом, то, что родитель получает в этом плане вместе с конкретным ребенком, то он по отношению к нему и имеет всю оставшуюся жизнь.
Бесполезно ждать, когда все изменится. В этой точке само ничего не изменится.
Четвертое. Эмоциональное подключение рождается заново вместе с каждым следующим ребенком. Отсутствие подключения к первому ребенку не предвещает отсутствия подключения ко второму. Равно как и наоборот.
Заранее, к сожалению, предсказать ничего нельзя.
Пятое. Отсутствие эмоционального подключения не означает, что родителю с этим ребенком никогда не будет хорошо.
И тут самое время поговорить о том, как со всем этим быть. Как жить с ребенком, если автоматического к нему подключения не случилось? Если нельзя сказать, что его один вид вызывает улыбку, а мысль о нем — прилив душевного тепла? Если общение в лучшем случае немного напрягает, а в худшем – сильно раздражает? Что делать, чтобы жизнь стала хотя бы сносной, а лучше бы теплой, хорошей и простой?
Прежде всего, родителям стоит осознать, что с ними происходит, а чего при этом не происходит. Львиная доля отчаяния стоит на убежденности в своем уродстве. «Все люди как люди, а я холодильник». Но в том-то и дело, что среди людей немало таких «холодильников». А хорошими или плохими родителями их делает вовсе не накал страстей.
Маленькому ребенку важно не что мы чувствуем, а как себя ведем. Родитель для него – тот, кто кормит, одевает, греет и защищает. От родителя требуется надежность, непреложность, устойчивость и тепло — и это вполне поведенческие параметры. Все остальное факультативно, к тому же меняется от века к веку.
Нет смысла грызть себя из-за того, чего мы не в состоянии ощутить. Гораздо эффективней сосредоточиться на том, что мы можем в этой ситуации сделать.
* * *
Хорошее родительство вне эмоционального подключения обязательно включает две вещи: осознанность и справедливость. Осознанность означает понимание своих шагов и выбор реакций «от головы». А справедливость стоит на отказе от собственных отрицательных эмоций в качестве источника информации.
Эмоция несет информацию, если она ситуативно обусловлена, то есть является следствием чего-то внешнего. Постоянно испытываемая эмоция перестает служить информацией, как перестает предсказывать погоду барометр, застрявший на делении «дождь».
Если ребенок раздражает меня каждый час, значит, мой внутренний барометр сломался на отметке «раздражение», и по нему стало невозможно ориентироваться. И перед тем, как отреагировать, мне придется отфильтровать раздражение и рассмотреть ситуацию вне него. Это тяжело, но прежде всего потому, что я обычно уверен: раз меня что-то так раздражает, значит, кто-то в этом виноват.
А в данном случае никто не виноват. Без эмоционального подключения очень тяжело растить детей, и наше раздражение — это, на самом деле, просто усталость. Постоянная и растущая с каждым днем. Поэтому, во-первых, стоит держать в голове, что и родитель у нас нормальный, и ребенок в порядке, просто нагрузка на обоих очень велика.
И во-вторых, важно выстроить общение с ребенком таким образом, чтобы родитель в нем поменьше уставал. Только в этом случае у него появятся силы на справедливость, осознанность и прочую музыку сфер.
* * *
Перейдем к конкретике. Во-первых, нужно отделить необходимые занятия с ребенком от дополнительных. Каждый родитель может определить, что именно с его ребенком делать совершенно необходимо, причем именно ему, а чего можно не делать, хотя само по себе оно и неплохо. Обязательная программа должна быть постоянной, но короткой: три пункта, максимум пять. Ни с одним ребенком не критично делать сто двадцать пять вещей, а то бы дети, с которыми не делаются первые сто двадцать четыре, давно исчезли бы как вид.
Маме Малыша важно, что именно она кормит его обедом. Готовит, накрывает, подает на стол — и смотрит потом, как Малыш ест. Муми-папе принципиально беседовать с юными о прошлом. Мадам Яновская учит Сашеньку хорошим манерам. Мистер и миссис Дарлинг ежевечерне заходят пожелать потомству спокойной ночи.
Как именно эти приятные люди выбрали то, чем они неизменно занимаются с детьми? Очень просто: во-первых, они убеждены, что это необходимо. Во-вторых, конкретно на это они способны без особых мучений. Других критериев нет.
Необходимое и приемлемое занятие с ребенком оставляет в родительской душе отчетливую галочку: «уф, сделал». Не слишком необходимое или чрезмерно мучительное оставляет без сил: «фу, отделался». При отсутствии эмоционального подключения занятия второго типа — непозволительная роскошь, и ведет она только к усталости и слезам.
А главное, неприязнь к занятию поневоле распространяется на ребенка. Хотя он тут ни при чем, а мы имеем полное право ненавидеть сказки братьев Гримм. Пусть их читают те, кому это интересно: второй родитель, или бабушка, или домомучительница, или никто – все лучше, чем тоскливая маята от чтения вслух и его объекта.
Дальше надо понять, что нам делать с ребенком нравится. Не «полезно», не «необходимо», а «приносит радость». Именно нам, ведь он-то разделит нашу радость, только дай. Смотреть сериалы? Гулять по торговому центру? Валяться в кровати? Ходить к подруге? Не может быть, чтобы не было ничего. В крайнем случае, есть то, что нам просто нравится делать, а ребенок рядом не мешает.
Таким занятиям и стоит отдать большую часть времени, которое мы с ним проводим. Это время не станет блаженством, но перестанет быть издевательством. Кроме того, в нем появится смысл.
* * *
Собственно, это и есть главный ориентир в жизни с ребенком вне эмоционального подключения: осознанное нащупывание смысла. Каждый раз по-новой, каждый день заново. Смыслом может быть удовольствие ребенка, удовольствие родителя, польза, помощь, покупки, да хоть красивые фотографии. Главное — не результат, а ощущение: день прошел не зря.
Смыслом не может быть «убить время» и «отделаться». Именно от бессмысленности мы больше всего устаем. Вещей, которые вызывают в нас тоскливое недоумение, с ребенком лучше просто не делать. Ну или делать по самому минимуму, без которого уже точно все умрут. Иначе время вместе превращается в постоянное наказание – и стоит ли удивляться, что родитель в итоге мается и вечно хочет увильнуть?
* * *
Отсутствие эмоционального подключения — не дефект психики, не ошибка восприятия и не душевная леность. Просто одна из разновидностей родительства, не самая приятная и не самая плохая. Но это ситуация, в которой любые сдвиги требуют осознанности и поиска смысла происходящего на каждом его этапе.
Это нелегко и не станет легко с годами. Это не приведет к эмоциональному подключению. Это не обеспечит чудес из серии «в итоге всем будет даже лучше, чем тем, кому не нужны все эти ухищрения». Не будет. Но возникнет понимание происходящего и потихоньку придет ощущение общего смысла. Начнут мелькать моменты долгожданной чистой радости, явственней проявится любовь, а с годами подрастет и партнер в лице ребенка, внимательный и вдумчивый в отношениях. У него точно будут эти умения: он научится от нас.
Ведь детство наших детей, при всей его широте и долготе, не главный период их жизни. А устойчивым взрослым отношениям, стоящим на внимании друг к другу, осознанности и справедливости, будет в итоге рад любой родитель. Как «подключенный», так и нет.
* * *
Знаете, у кого, к примеру, не было эмоционального подключения к детям? У Мэри Поппинс. Она вечно была занята своим, дети ей только мешали. Вот она и таскала их за собой туда-сюда.
А знаете, у кого оно, среди прочих, было? У фрекен Бок. Которая страстно вкладывалась в ребенка, точнее, в тот его образ, который считала правильным.
Так что не все решает именно подключение. Оно играет важную роль, без него тяжело живется, его нет в куда большем количестве семей, чем можно сходу предположить. Но все-таки необязательно всем этим семьям рожать детей обратно. Во-первых, это больно. Во-вторых, невозможно. А в-третьих, скучно. Лучше прожить подольше и проверить, что будет дальше.
Иллюстрации: Grace Ciao’s Illustrations
АВТОР СТАТЬИ : Victoria Reicher
Рекомедую к прочтению:
До 6-7 лет мозг ребенка объективно физиологически не готов воспринимать большие объемы информации. А психика не готова к самим занятиям. Так что не надо нагружать ребенка “ранним развитием” до того, как он пойдет в школу. Вы потеряете деньги, а он – детство.
— Невозможно, не полюбив себя, вырастить ребенка в человека, который будет себя любить. И не может родитель с низкой самооценкой воспитать детей с высокой. Хотя многие очень стараются.
— Во время уроков ребенок обездвижен (или ему положено быть обездвиженным) по 4-6 часов ежедневно. Пусть даже и с перерывами, во время которых детям тоже не дают выплеснуть накопившуюся энергию. («Бегал на перемене!» – пишут в дневник учителя). Даже взрослым сложно быть неподвижными так долго. Давно не пробовали застыть часов на пять-шесть?
Более того, накапливать статическое напряжение вредно, как для физического, так и для психического здоровья. Тем более детского. Так что не ругайте детей, если от напряжения они начинают грызть школьную мебель. И не поддерживайте в этих нападках учителей.
— К сожалению, в наших школах ученики не могут сидеть или лежать на полу во время занятий. Хотя во всем мире, именно в младшей школе – это принято. У нас до сих пор существует сталинский канон, как школьник должен располагаться в пространстве: пол-попы на стуле, спина прямая, спинки стула касаются только лопатки, согнутая в локте левая рука снизу, правая сверху, если хочешь что-то спросить, надо поднять правую руку, согнутую под углом 90 градусов. Жесть. Знаете, что происходит с собакой, если с ней долго не гуляют? У нее едет крыша: ее психика расстраивается. И не на время, а навсегда. Что ж мы от детей-то хотим, которых запирают в классах?
— Если у ребенка нет свободного времени, а родителям кажется, что его жизнь переполнена содержанием – занятиями спортом, музыкой, языками, углубленным изучением некоторых предметов с репетиторами, то первое, что он сделает повзрослев: попробует ничего не делать. И скорее всего, ему это удастся и понравится.
Оставляйте детям по 2 часа свободного времени ежедневно. Времени, когда он либо ничего не делает – по вашему мнению, либо делает что хочет.
— У ваших детей конечно же есть таланты. И непросто прийти к мысли, что эти таланты не обязательно упорно развивать и реализовывать – ЕСЛИ РЕБЕНОК САМ ЭТОГО НЕ ХОЧЕТ. Если он и без развития своих талантов хорошо себя чувствует. Талант должен давать радость, он не для того, чтоб его использовали. Не надо напрягаться, искать педагогов и ждать, «во что это выльется». Чаще всего ни во что не выливается, и в этом нет ничего трагического.
— Когда современный ребенок, привыкший к полнометражным мультфильмам, красочным книгам, компьютерным играм сталкивается с подачей материала в учебниках, ему становится скучно. Это как если вы сейчас начнете смотреть мультфильм 57-го года выпуска: поймете, что хороший, но чего-то не хватает. Так и ребенку в школьных заданиях и книгах не хватает красок, звуков, движения… Словом, ему нелегко подстроить восприятие под этот новый для него формат. И лень тут ни при чем.
— Мамы часто недоумевают: дома ребенок такой хороший, любящий, общительный, добрый, а когда учительница о нем рассказывает – какой-то вождь краснокожих, еще в лучшем случае. Обращаю ваше внимание, что индивидуальная психология и психология поведения в группе существенно разнятся. И когда ребенок попадает в коллектив, совершенно естественно, что он ведет себя не так, как дома, с мамой. И не надо этому удивляться. Если он не проявляет явные признаки агрессии, не наносит побоев другим детям, а просто ведет себя «как-то не так» – это не повод лезть к нему с замечаниями.
— В младшей школе девочки обгоняют мальчиков и в физическом, и в психологическом развитии, психологически они более стабильны. У пацанов по объективным причинам хуже, чем у девочек, развита мелкая моторика, отсюда и почерк, который мамы-перфекционистки считают «корявым». Только годам к 25-ти мальчики достигают уровня детско-подростковой усидчивости девочек.
— Приходите вы домой с работы, вы соскучились, ребенок соскучился. Обняться бы и пойти ужинать. Так нет, вы превращаете дом в продолжение школы, сводите общение с ребенком к обсуждению оценок и подготовке уроков. Отношения портятся, иногда даже на всю жизнь. Потому что если 8-9 летний ребенок еще как-то вас терпит, то 15-летний – уже взрослый человек, в ответ на вопрос «Опять двойка?» может и послать. И будет прав.
— Мое мнение по поводу гаджетов: не покупайте детям смартфоны – покупайте телефоны в пределах 3 тысяч рублей, которые позволяют писать сообщения и делать звонки, ограничивайте время, проводимое ребенком «в планшете» и за компьютером – 1,5 часами в будни и 4 часами в выходные. Если лимит превышен – вырубайте домашний роутер.
— В 6-7-8-9 лет мозг ребенка и его психика находятся еще в подвижном состоянии, еще только продолжают формироваться. И нет никаких норм, определяющих его «нормальность». И эти «количество знаков в минуту», все эти замеры с секундомером в руках – просто пережиток какой-то! Не обязан ваш малыш соответствовать каким-то там нормам. На сто процентов он готов к урокам только после 12 лет.
Мы конечно привыкли, что «гвозди бы делать из этих людей» – это комплимент. Но давайте делать из людей гвозди хотя бы не в 7 лет.
— В совместном (родители-дети) приготовлении домашнего задания главный вопрос: КТО ПЕРВЫЙ НАЧАЛ? Начать должен ребенок. Если он попросил помочь с уроками – конечно, помогайте! Но если вы начали приставать к нему с дурацким вопросом: «Ну как дела в школе?» и это вылилось в сидение над учебниками, значит, лекции и публикации про «Уроки с ребенком делать не надо» вам так и не помогли понять, что уроки с ребенком делать действительно не надо.
— Сын пошел в первый класс. Первый месяц я не заглядывала в его тетрадки и все было хорошо. Но потом нервы сдали, не выдержала, посмотрела, а там полный ужас! Теперь сидим, переписываем каждый вечер домашнее задание по несколько раз, скандалы, плачем оба… Не могу же я пустить ситуацию на самотек! Что теперь делать?
— А он просил ему помочь?
— Нет.
— А учительница говорила, что он не справляется?
— Нет.
— Тогда стоит спросить себя: почему месяц вы держались и не проверяли никакие
тетрадки, а потом вдруг сдались? Что стало причиной? Ваш рассказ вызывает такую аналогию: «У нас в семье царили мир и спокойствие, но однажды я не выдержала, залезла в телефон мужа, выяснила, что он флиртует с сотрудницей, и теперь все рухнуло, начались конфликты…»
— Про “cитуацию на самотек” – я даже не буду комментировать. Ведь именно об этом все статьи и лекции под условным названием «Уроки с ребенком делать не надо». Не надо, понимаете? Отношения с ребенком не надо пускать на самотек, а с уроками – просто необходимо.
- 1
- 2